|
Иран: Повестка дня и последствия для России |
|
Снежанова Л.Н., аналитик НИРСИ
Как известно, западные страны давно подозревают Иран в попытке создания ядерного оружия, но отправной точкой нынешней эскалации конфликта в международном сообществе вокруг иранской ядерной проблемы можно считать 21 сентября 2009 года. Тогда, перед проведением встречи представителей «шестёрки» посредников (РФ, США, КНР, Франция, Германия, Великобритания) Иран уведомил МАГАТЭ о новом строящемся объекте по обогащению урана в городе Кум, расположенном в 100 км. к югу от Тегерана.
Данная новость вызвала серьёзную обеспокоенность у подавляющего большинства стран, в том числе — и у представителей российской делегации, поскольку ранее Тегеран эту информацию не озвучивал. Сразу же началась интенсификация антииранской кампании в информационном пространстве, наибольшую активность в которой проявили США, предсказуемо усомнившись в мирном назначении строящегося завода в городе Кум. Не очень понятным осталось лишь то, каким образом коррелируют рассуждения о том, что «США несколько лет наблюдали за строительством в Иране второго завода по обогащению урана, который способен разместить до 3 тысяч центрифуг, обеспечив тем самым количество обогащённого урана, достаточного для изготовления одной атомной бомбы в год» и официальной версией Вашингтона о том, что «США ничего не было известно».
Что касается Ирана, то следует напомнить тот факт, что Тегеран сразу же пошёл навстречу требованиям МАГАТЭ и предоставил возможность провести инспекцию строящегося объекта. Впрочем, для США это стало лишь индикатором того, что у иранцев было достаточно времени, чтобы «всё спрятать».
Суть предложений МАГАТЭ в сентябре свелась к тому, чтобы 80% урановых запасов страны, прошедших начальную стадию обогащения в Иране, направлялось в Россию, где их дообогащали бы до 19,75%, а затем лишь перенаправляли во Францию — для изготовления топливных сборок (стержней) по американским технологиям.
Иранская сторона, первоначально согласившись, в последующем отвергла эти предложения. Спикер иранского парламента Али Лариджани, комментируя отказ от утверждения соглашения, сказал, что западные державы пытаются обмануть Иран. Элита Тегерана не скрывает, что за происходящей шумихой вокруг ядерной программы видит интересы Вашингтона и не относит к разряду случайностей объявленные совместные маневры США и Израиля. Так, духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи выступил против прямых переговоров с США. Его поддержал вице-спикер иранского парламента Мохаммад Реза Бахонар, обозначив, что высший совет национальной безопасности Ирана полагает, что внешняя политика Тегерана «базируется на отсутствии переговоров с США».
Тем не менее, Иран не отказывался от сотрудничества с МАГАТЭ и в лице главы МИДа Манучехра Моттаки, заявил о том, что может решить покупать обогащённый уран у КНР, и, если в Пекине выразят интерес к такому сотрудничеству, то «Иран будет рад участию Китая». Международное сообщество, включая Китай, по каким-то причинам оставило это предложения без должного внимания, продолжая упирать на то, что Иран отказывается сотрудничать с МАГАТЭ. Также международные акторы не афишировали и не афишируют тот факт, что именно президент Ирана Махмуд Ахмадинежад инициативно предложил США или какой-либо иной стране ввозить в Иран уран со средним уровнем обогащения.
В настоящее время, по словам Ахмадинежада, иранские центрифуги способны обогащать уран до 3-5%, однако Ирану для медицинских целей необходим 20% уран. Постоянные члены Совбеза ООН («шестёрка») с 2006 года требуют от Ирана приостановки его ядерной программы. Тегеран же утверждает, что исследует только мирную сторону ядерных технологий. По информации из открытых источников: для производства ядерного оружия необходим уран, обогащённый на 90%.
Также отказ Ирана от предложенной МАГАТЭ схемы обогащать уран в России не кажется таким уж алогичным в свете ноябрьских переговоров Дмитрия Медведева с Бараком Обамой, в которых президент США подчеркнул особую роль России при урегулировании иранской проблемы. По итогам данного обсуждения, Дмитрий Медведев выступил с заявлением о том, что Москва не исключает введения санкций против Ирана. И хотя акцент по-прежнему ставился на мирном урегулировании и политико-дипломатических методах, всё же подобное допущение было сделано впервые на официальном уровне первым лицом нашего государства.
Более того, в Москве, вопреки тиражируемым заголовкам в западных СМИ об осуждении Россией Ирана, поняли озабоченность своего ближневосточного соседа. Замминистра иностранных дел России Сергей Рябков в одном из своих сентябрьских интервью упомянул о том, что «кое-кто не исключает нанесения военных ударов по иранским ядерным объектам». Тогда же представитель МИД озвучил и позицию, что Москва поддерживает «законное право» Тегерана на мирную ядерную деятельность и не располагает информацией о том, что иранская программа носит военный характер. А Сергей Лавров в очередной раз подчеркнул, что Иран не отказывался от предложения МАГАТЭ о сотрудничестве и ожидается официальный ответ Тегерана.
Так началась череда не всегда однозначных заявлений и комментариев с нашей стороны. Президент России излагал одну позицию — такой, как её транслировал президент США — о вероятностном ужесточении санкций. Сергей Лавров, дипломатический корпус и военные эксперты России уточняли, что санкции — это лишь крайний сценарий, что Россия выступает за переговоры.
Что касается риторики США, то 28 октября 2009 года помощник президента США по национальной безопасности Джеймс Джонс заявил, что США не исключают возможности нанесения военного удара по Ирану, если он не предпримет шаги по сворачиванию своей ядерной программы. Был сделан акцент и на том, что американцы ведут консультации со своими союзниками на Ближнем Востоке и в Европе, а также с Россией и Китаем по вопросу введения санкций в отношении Ирана, и, по его словам, все согласны «продвигаться в выбранном направлении». Мягко говоря, данное утверждение не соответствовало действительности, поскольку четыре члена «шестёрки» (за исключением США и Франции) на тот момент не делали подобных заявлений. Но СМИ активно комментировали не этот факт, а заявление Ахмадинежада о том, что «правительство, как и весь иранский народ, смотрит на переговоры без доверия, принимая во внимание негативное прошлое западных держав».
В ноябре риторика угрожающего характера со стороны США только усилилась: сначала госсекретарь США Хиллари Клинтон заявила, что США «не будут ждать вечно» решений Ирана, а затем, 14 ноября, Барак Обама пролонгировал действие существующих уже 30 лет экономических санкций против Ирана ещё на год. Данное решение было принято президентом США, сославшимся на отсутствие нормализации в переговорных процессах между Америкой и Ираном. Но самая оригинальная версия о необходимости введения санкций принадлежит, пожалуй, конгрессменам: с их точки зрения, введение санкций является необходимым условием для того, чтобы Израиль не нанёс военный удар по Ирану.
В последние три года Совбез принял резолюции 1737, 1747, 1803 и 1835. Эти документы ввели экономические санкции против Ирана, которые, впрочем, так и не вынудили страну пойти навстречу требованиям.
Систематическое дублирование угроз Барака Обамы о принятии санкций на уровне ООН (и не исключение такого варианты развития событий его коллегой Дмитрием Медведевым) не возымели своего действия. Иран, в лице главы МИДа Манухехра Моттаки, отреагировал с подчёркнутым спокойствием: «Американский народ уже сам устал от обвинений со стороны некоторых высокопоставленных чиновников США в адрес Ирана. Мы два года назад в рамках договорённостей с МАГАТЭ дали полный и исчерпывающий ответ на все поставленные вопросы, и МАГАТЭ ещё два года назад хотело закрыть расследование и объявить о мирных целях иранской ядерной программы, однако давление, которое оказывала администрация Буша, не позволило это сделать».
Начиная с осени 2009 года, ситуация не изменилась: США продолжает настаивать на санкциях, Иран — на мирном характере своей программы. Данная схема, безусловно, запутана внутренне, поскольку за эти несколько месяцев кулуарные ходы, доминирование в мировом медиа-пространстве и мощнейшее лобби позволили США добиться согласия высшего руководства России о возможности введения санкций для Ирана, более того, к обсуждению вероятности введения таковых присоединился и Китай. В комплексе, совокупность предпринимаемых мер всё больше приближает Иран к обещанным США санкциям на площадке ООН в самом мягком варианте; всё больше отдаляет Иран от международного сообщества, всё больше изолирует его. В Иране не могут это не понимать, как не могут не понимать и того, что данная ситуация нежелательна и для экономики страны, и для ее населения, несмотря на браваду иранского руководства. Так почему же Иран не идёт на уступки, не принимает столь щедрые и поливариантные предложения «шестёрки»? Даже когда речь идёт об обогащении урана в России? Даже когда с аналогичным предложением выступает Турция? Ведь первоначально Иран положительно отнёсся к такому развитию событий, что же заставило руководство страны опять передумать, осознавая всю степень и глубину последствий своего несотрудничества?
Генезис ответа на данный вопрос имеет многолетнюю историю, мы же рассмотрим хронологию событий последнего полугода, поскольку предпосылки, обусловливающие внезапно повышенное внимание США к Ирану слишком очевидны. Тезисно их можно раскрыть через набор словосочетаний: «мировой финансовый кризис и уровень социального самочувствия в США», «уровень рейтинга Барака Обамы», «доставшиеся в наследство «ястребы» из предыдущей администрации, привыкшие к определённому уровню удовлетворения своих экономических аппетитов», «крупнейшие месторождение нефти и газа на территории Ирана», «ключевое геополитическое положение ИРИ (Исламской Республики Иран) в ближневосточном регионе, имеющее особую актуальность в свете наполеоновских планов Обамы применительно к Афганистану» (оставим за скобками приближение к границам России в свете нынешней «перезагрузки», мы ведь в преамбуле к СНВ всё учли, и нам ничего не грозит кроме сомалийских пиратов, свиного гриппа и, разумеется, мирового террора, сконцентрированного, по стечению обстоятельств, именно в Афганистане и Иране).
ПАРАМЕТРЫ, СНИЖАЮЩИЕ ДОГОВОРОСПОСОБНОСТЬ ИРАНСКОЙ СТОРОНЫ
Итак, к «отягчающим обстоятельствам», которые частично объясняют нынешнее поведение Ирана, можно отнести следующие «случайности».
1) Задержка со стороны России в осуществлении поставок Ирану противоракетных комплексов С-300.
Двусторонний «контракт на сумму до 1 млрд. долларов был заключён в 2007 году. Ранее Россия поставила Ирану 29 комплексов ПВО ближней линии обороны «Тор-М1». Но после старта «перезагрузки» отношений с Вашингтоном и протестов со стороны Израиля, заявившего о новом, «стратегическом» характере с РФ, Москва заморозила сделку».
Иранская сторона логично выразила свою озабоченность: глава генштаба ВС Ирана Сайед Хасан Фирузабади обвинил РФ в «игнорировании геополитического положения исламской республики», а глава парламентской комиссии по внешней политике и безопасности Ирана Алаэддин Боруджери грозил ухудшением двусторонних отношений.
Российские же эксперты не выказали особого беспокойства в связи с этими заявлениями, обозначив, что задержка поставок вряд ли серьёзно ухудшит взаимодействие двух стран, и их рекомендации свелись к тому, что России не следует торопиться отвечать Ирану, а нужно выдержать паузу и принимать решение о поставке лишь по итогам переговоров «шестёрки». Некоторые специалисты, впрочем, вскользь отмечали, что данный тайм-аут обусловлен общим контекстом российско-американских переговоров; некоторые СМИ вспоминали о «тайной» сентябрьской встрече израильского премьера Биньямина Нетаньяху с Дмитрием Медведевым.
Примечательно, что решение о замораживании поставок комплексов С-300 хронологически оказалось очень близко с прошедшим в Сингапуре саммитом АТЭС, на котором президенты РФ и США в очередной раз подтвердили намерения о «перезагрузке» и выразили готовность бороться с иранской ядерной программой. Первым лицом нашего государства была подтверждена готовность прибегнуть к «другим средствам» в том случае, если переговорный потенциал не принесёт результатов.
2) Ещё одним событием, произошедшем в это же время, стала очередная отсрочка запуска иранской АЭС «Бушер», о чём заявил министр энергетики России Сергей Шматко. Некоторые специалисты делали предположение, что отсрочка запуска электростанции — искусственно созданное затруднение для возможности выхода Ирана на новые мощности по обогащению урана, и что данное обстоятельство — уступка Москвы Вашингтону. Глава российского МИДа Сергей Лавров заявил, что связи между этим событием, обусловленным исключительно технологическими трудностями и спецификой этой работы, и ходом международных переговоров по иранской ядерной программе нет. Позже он подтвердил плановый запуск станции в 2010 году, переадресовав конкретные сроки ввода объекта в эксплуатацию Росатому.
3) Перемены в отношении МАГАТЭ к мирному характеру иранской ядерной программы. Ещё 5 октября 2009 года гендиректор МАГАТЭ Мухаммед аль-Барадеи заявлял, что «вопреки звучащим в адрес Ирана обвинениям никаких подтверждений или доказательств военной направленности иранской ядерной программы пока нет». Пройдёт месяц, и МАГАТЭ обнародует доклад о том, что Иран не сотрудничает с агентством, и его объяснения насчёт целей и характера второго завода в Куме «требуют внесения дополнительной ясности». 17 ноября британская «The Times» публикует статью, в которой утверждает, что между Ираном и МАГАТЭ велись тайные переговоры об отмене санкций и резолюций ООН, запрещающих Ирану обогащать уран на своей территории; взамен Иран якобы соглашался допустить на свою территорию для контроля за технологическим процессом инспекторов ООН. Мухаммед аль-Барадеи, планово покидающий пост главы МАГАТЭ в конце ноября, перед уходом даёт интервью, в котором обозначает, что применение санкций против Ирана нежелательно, поскольку этот шаг спровоцирует негативную реакцию режима аятолл, и обстановка в регионе может резко обостриться. В это же время в «The New York Times» проходят статьи о том, что имеющегося урана у Ирана, в случае его дообогащения до нужной степени, хватит для создания двух ядерных бомб.
4) 10 января CNN озвучила заявление главы штаба Центрального командования вооруженных сил США, которое отвечает за операции на Ближнем Востоке, генерала Дэвида Петреуса, в соответствии с которым США подготовили несколько вариантов силового решения иранской ядерной проблемы. В выступлении содержались привычные оговорки «в том случае, если дипломатические усилия и экономические санкции не принесут должного эффекта и результата», но специалисты отметили, что данное заявление — первое в таком роде со стороны Пентагона, раннее никто из американских лиц не говорил о том, что непосредственно США могут атаковать иранские ядерные объекты.
В сентябре 2008 года глава Пентагона Роберт Гейтс упоминал, что было бы ошибкой исключать возможность атаки Ирана. Но тогда речь шла о теоретическом предположении, а не практическом плане действий. Более того, в 2008 году Гейтс отмечал, что вооружённая атака не решит иранскую проблему, а сможет лишь отсрочить разработки по обогащению на некоторое время.
На вопрос журналистов о возможной атаке Ирана со стороны Израиля, Дэвид Петреус комментариев не дал, но обозначил, что со стороны США «было бы крайне безответственно со стороны Центрального командования не обдумать все возможные варианты развития событий и действия в случае возникновения непредвиденных обстоятельств».
Напомним, что в начале июля 2009 года вице-президент США Джо Байден заявил, что Израиль имеет право разобраться с иранской ядерной проблемой «так, как сочтет нужным». При этом Вашингтон, по словам политика, никак в эту ситуацию вмешиваться не будет.
5) Дэвид Петрэус сообщил, что в январе 2010 года в регионе было размещено восемь комплексов ракет ПВО «Patriot». Комплексы расположены в Кувейте, Катаре, ОАЭ и Бахрейне, где находятся американские военные базы. Кроме того, в Средиземном море будут постоянно курсировать три корабля военно-морского флота США, которые оборудованы комплексами ПРО. По словам представителей Пентагона, наращивание силовой компоненты предназначено для защиты военных объектов США в регионе, а также территорий союзных Вашингтону государств.
По информации из открытых источников, в настоящее время Иран имеет на вооружении баллистические ракеты радиусом действия до 2 тыс. км. В гипотетической зоне поражения находится вся территория Израиля, а также американские базы в регионе.
Вице-президент Академии геополитических наук Константин Сивков расценил данные шаги как подготовку военной инфраструктуры США в Персидском заливе для ведения войны против Ирана: «Во всех этих странах уже существуют американские военные формирования и авиабазы, с которых США могут наносить удары по Ирану. Поэтому размещение Patriot в этом регионе делается с двоякой целью. В первую очередь — обеспечить прикрытие возможного размещения ударной авиации США. И второй — закрыть от возможного удара обладающие колоссальными запасами нефти страны» .
9 февраля 2010 года в своём интервью секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев также подтвердил версию возможности возникновения войны в Иране: «Очень важно, чтобы не была допущена война, но угроза возникновения войны теоретически существует, и ряд стран не исключают возможность военных действий» . Также Патрушев подтвердил, что в «шестерке» уже «открыто высказываются за то, чтобы были санкции».
ОСЛОЖНЕНИЕ ПЕРЕГОВОРНОГО ПРОЦЕССА МЕЖДУ ИРАНОМ, «ШЕСТЁРКОЙ» И МАГАТЭ
ХРОНОЛОГИЯ 2010 ГОДА
Следующим витком обострения иранской проблематики (которой, безусловно, способствовала и совокупность вышеприведённых факторов) стало отданное 7 февраля 2010 года Махмудом Ахмадинежадом распоряжение о начале самостоятельного дообогащения урана до 20% в ядерном центре в Натанзе. И уже на следующий день руководитель иранской организации по атомной энергии Али Акбар Салехи подтвердил готовность к началу работ уже с 9 февраля.
Данное намерение Ирана вызвало бурную реакцию в международном сообществе. Россия выступила с сожалениями о принятии такого решения, Великобритания выразила серьёзное опасение по поводу данного шага, Роберт Гейтс призвал усилить международное давление на исламскую республику, Биньямин Нетаньяху потребовал, чтобы мировое сообщество задействовало не умеренные, а «калечащие» санкции против Ирана. Реакция Барака Обамы свелась к обещанию: «В течение ближайших нескольких недель мы будем разрабатывать серьёзный режим санкций, который покажет им (иранцам), насколько они изолированы от остального мирового сообщества». Пекин по-прежнему выступал за дипломатическое урегулирование иранского вопроса, несмотря на то, что с необходимостью гипотетического введения санкций согласились все члены «шестёрки», включая Россию. Принципиальное отличие позиции РФ от остальных стран заключается в том, что в случае принятия санкционной резолюции по Ирану её действие не должно выходить за рамки укрепления режима ядерного нераспространения, о чём заявил замминистра иностранных дел Сергей Рябков. Данную информацию подтвердил и посол Ирана в России Сайед Махмуд Реза Саджали: «Санкции касаются ограничения Ирана исключительно в развитии ядерной промышленности, и именно в этом разница между западными странами и Россией».
В данном контексте наибольший интерес вызвала реакция не столько «шестёрки» и мирового сообщества (которая оказалась несложно прогнозируемой), скорее удивило МАГАТЭ. 18 февраля 2010 года был обнародован доклад, в котором агентство выразило обеспокоенность тем, что Иран, вероятно, работает над созданием ракеты с ядерной боеголовкой. Впервые МАГАТЭ прибегло к несвойственным ему резким формулировкам, заявив о том, что Иран разрабатывает ядерное оружие. «Поводом для этого послужили поступавшие в течение последнего года секретные материалы, согласно которым Тегеран накопил опыт в области проведения ядерных взрывов. Кроме того, в докладе говорится о производстве первой партии высокообогащенного урана и о создании огромных запасов менее чистого сырья, явно превосходящих потребности страны в производстве электроэнергии» . Напомним, в октябре 2009 года Мухаммед аль-Барадеи после очередной инспекции иранских ядерных объектов заявлял о том, что иранская угроза «сильно раздута и преувеличена»; видимо, «секретные материалы» сотрудники МАГАТЭ скрывали даже от своего бывшего начальника.
Данное выступление фактически лишило российский дипломатический корпус свободы манёвра применительно к иранской проблематике, поскольку, как известно, Россия официально руководствуется постановлениями МАГАТЭ. С тех пор в любом выступлении наших официальных лиц неизменно стала присутствовать единообразная формулировка, сводимая к тому, что «в случае необходимости будут приняты санкции», но мы «надеемся на мирное урегулирование проблемы».
Между тем, угрозы в адрес Ирана увеличивались в геометрической прогрессии. 10 марта 2010 года факт подготовки военной антииранской кампании впервые публично подтвердила израильский посол в ООН Габриэла Шалев, говоря о совместных военных действиях Израиля и США в том случае, если предлагаемые международным сообществом санкции не заставят Иран отказаться от своих планов. Шалев заявила, что выделенные Ирану сроки на отказ от ядерной программы подходят к концу, а потому у международных акторов остаётся небогатый выбор: либо позволить разработать Ирану ядерное оружие, либо нанести превентивные удары по его ядерных объектам. «Если не увенчаются успехом усилия по созданию единого фронта за введение санкций, пресечь иранские ядерные амбиции должны будут иные силы, действующие вне рамок ООН», — сказала израильский посол.
Озвученная информация вряд ли стала сенсацией для иранской стороны, поскольку в ходе своего ещё февральского интервью Махмуд Ахмадинежад заявил, что «по информации, которой мы располагаем, они (Израиль) намерены начать войну весной или летом, хотя их решение еще не окончательно».
Небезынтересный доклад 25 марта 2010 года представил по иранской проблематике и директор аналитического подразделения Национальной разведки США Мэтью Бэрроуз. По его мнению, решение о создании ядерного оружия в Иране ещё не принято, что является «возможностью для мирового сообщества повлиять на решение Тегерана». Брифинг Бэрроуза в Вашингтоне был в целом посвящен анализу угроз и вызовов, с которыми США сталкиваются в современном мире; Иран, разумеется, занимает в этом рейтинге топовое место. Бэрроуз полагает, что «Иран имеет научный, технический и промышленный потенциал, чтобы произвести достаточное количество высокообогащенного урана для изготовления одного экземпляра оружия в ближайшие несколько лет, если он решит пойти по этому пути, а в перспективе — и для производства ядерных вооружений». Особую проницательность эксперт также проявил, заметив, что Иран «продолжает совершенствовать свои баллистические ракетные силы», которые потенциально могут стать средством доставки и ядерных боеголовок». И лишь под занавес своего выступления американский аналитик выдал мало-мальски ценную информацию, подтвердив, что в США вызывает тревогу рост регионального влияния Ирана на Ирак, Афганистан, Сирию и Ливан, «а также ряд радикальных региональных организаций и движений».
Этап иранской проблематики, хронологически начинающийся с апреля 2010 года, можно свести к обсуждению международным сообществом (и «шестёркой» в частности) разработки санкций применительно к исламской республике, не принявшей условий МАГАТЭ и не согласившейся на дообогащение в третьих странах. Президент США обвиняет Иран в усилиях по разработке ядерного оружия, потенциальной дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке и даже гипотетической гонки вооружений, тем самым призывая усиливать давление на республику и добиваться введения новых санкций на уровне ООН.
6 апреля США на сайте министерства обороны США публикуется новая военная доктрина. Роберт Гейтс поясняет, что документ не исключает нанесения ядерного удара по Северной Корее и Ирану, поскольку данные страны не соблюдают договор о нераспространении.
В настоящее время РФ и Китай пока не соглашаются с идеей принятия новых санкций против Ирана, однако начали переговоры по рассмотрению проекта резолюции и обсуждению данных санкций. «Пекин настаивает на урегулировании (иранской ядерной проблемы) путём диалога и переговоров», — заявил официальный представитель МИД КНР Цинь Ган. Тем не менее, дипломат обозначил, что «Китай готов поддерживать контакты с соответствующими сторонами по этой проблеме». 9 апреля постпред РФ при ООН Виталий Чуркин заявил, что Россия надеется, что удастся избежать принятия санкционной резолюции, и что «дверь переговоров для Ирана остаётся открытой».
Что касается видения данной проблематики первым лицом РФ, то 14 апреля, выступая в Брукингском институте в Вашингтоне, Дмитрий Медведев заявил, что не хотел бы принятия санкций СБ ООН против Ирана, но допускает, что они могут стать неизбежными. При этом был сделан акцент на том, что в случае введения санкции должны быть «умными» и способствовать режиму нераспространения, а не наказывать население Ирана. Также российский лидер фактически цитировал своего американского коллегу, озвучивая собственные соображения о том, что возникновение ядерного конфликта на Ближнем Востоке грозит масштабной гуманитарной катастрофой и может подстегнуть гонку вооружений в регионе.
С неожиданной инициативой по решению иранской проблемы выступила Бразилия. Глава МИД страны Селсу Аморим после встречи с генеральным директором МАГАТЭ Юкио Амано предложил обменивать уран через третью «надёжную страну-депозитарий». Данное предложение было сделано после того, как Иран не принял предложения Турции, что объяснимо в свете антиамериканской политики ИРИ и членства Турции в НАТО.
Что касается предполагаемого проекта санкционной резолюции по Ирану, которую американцы планируют внести в СБ ООН, то проект предусматривает запрет на деятельность иностранных банков в Иране, а также эмбарго на торговлю оружием, аналогичное тому, которое действует в отношении КНДР. Также сообщалось, что санкции затронут страховой сектор иранской экономики и судоходство. Позже США, надеясь смягчить позицию России и Китая, изменили несколько статей в проекте предполагаемой резолюции. Из проекта было вычеркнуто ограничение доступа Тегерана к международным банковским услугам и фондовым рынкам, запрет сотрудничества международных страховых фирм и иранских госкомпаний; также исчез запрет на зарубежные иранские морские и авиаперевозки и продажу ценных бумаг.
В это же время американцы синхронизировали ещё одну антииранскую волну в информационном поле, желая склонить сомневающихся акторов мирового сообщества в пользу необходимости введения санкций. 25 апреля телекомпания CNN со ссылкой на (разумеется, неназванный) источник в спецслужбах США сообщила, что боевики движения «Талибан», ведущие партизанскую войну на территории Афганистана против войск НАТО и США, «на протяжении многих лет проходили подготовку на территории Ирана и получали оттуда боеприпасы и оружие» . Представитель Пентагона подполковник Эдвард Шолтис позже, правда, уточнил, что пока нет неоспоримых доказательств того, что обучение экстремистов проводится с ведома иранских властей.
Ряд аналитиков США считают, что Иран может серьёзно повлиять на соотношение сил в Афганистане, если начнёт поставлять боевикам переносные зенитно-ракетные комплексы, которые представляют опасность для вертолётов, являющимися главным транспортным средством для сил США и НАТО.
31 марта 2010 г. Барак Обама выразил недовольство «шестёркой» в связи с затянувшимися попытками решить иранскую проблему дипломатическим путём: «Я не собираюсь ждать введения режима санкций ООН месяцами. Я бы хотел видеть введение режима санкций в ближайшие недели». С этого же периода данную риторику начала активно поддерживать и Франция, что стало логичным завершением переговоров Обама-Саркози.
Реакция Ирана на подобные обвинения свелась к подчеркиванию необоснованности данных обвинений; также представители ИРИ оставили без должного внимания и угрозы о международных санкциях, лишь обозначив, что республика только крепнет и переживает новый этап в своём развитии.
СБ ООН уже трижды вводил санкции против Ирана, что не заставило республику сделать прозрачной свою ядерную программу. Более того, ИРИ в настоящее время переживает этап активного развития науки и космической программы. Генеральный директор российского Центра по изучению современного Ирана Раджаб Сафаров полагает, что через 3-5 лет Иран запустит своего первого космонавта. Ракетная же программа, по мнению специалиста, нужна Ирану для защиты от вероятных угроз со стороны западных стран, а также для освоения космического пространства.
Следует отметить, что основным объектом антииранских санкций, лоббируемых США, должен стать КСИР (Корпус стражей Исламской революции). По информации «The Wall Street Journal», в проекте говорится о замораживании зарубежных активов КСИР и «любых физических и юридических лиц, действующих от имени или по их поручению», а также всех подконтрольных им фирм.
«КСИР отвечает за развитие ракетной программы Ирана. И удар по её источникам финансирования грозит обернуться серьёзными проблемами».
В настоящее время переговоры посредников с Ираном вновь привели к фазе активизации обсуждений посредничества Турции и весьма неожиданным для США результатам этих переговоров. 17 мая главами МИД Турции, Бразилии и Ирана было подписано соглашение по проекту обмена имеющегося у Тегерана низкообогащенного урана на высокообогащенное топливо для тегеранского научно-исследовательского реактора. Согласно подписанным документам, Иран будет менять на территории Турции 1,2 тонны низкообогащенного урана на 120 килограммов бразильского высокообогащенного урана. Китай и Россия приветствовали достигнутую договорённость, министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу заявил, что необходимость в санкциях со стороны международного сообщества отпала. «The Washington Post» опубликовала материал, обозначив, что «новое соглашение усиливает раскол между группой стран во главе с США с одной стороны, и рядом развивающихся стран с другой по вопросу о праве Ирана и других развивающихся стран на использование ядерной энергии», полагая, что эта сделка способна «подорвать попытки администрации Обамы по сдерживанию иранских ядерных устремлений — а если говорить в более широком плане, то и всю дипломатическую стратегию США» . Ряд экспертов, тем не менее, отнеслись скептически к данному развитию событий, расценив его как очередной тактических ход Ирана, старающегося протянуть время до слушаний в СБ ООН. Что касается реакции Организации Объединённых Наций, то данное соглашение между Ираном-Турцией-Бразилией, видимо, из-за того, что Иран так и не отказался от обогащения урана на своей территории до 20%, не вызвало удовлетворения. 18 мая Хиллари Клинтон заявила, что США, Россия и Китай достигли согласия относительно проекта резолюции ООН по новым санкциям в отношении Ирана, и данный проект будет распространен среди 15 членов Совета безопасности ООН для дальнейшего обсуждения.
Из-за внутренних противоречий в «шестёрке», обсуждение резолюции против Ирана может затянуться до июня, как бы ни форсировали данный процесс США. Отчасти это обусловлено и нынешним председательством в Совбезе ООН Ливана, который категорически осуждает введение антииранских санкций. Международники объясняют данную позицию Ливана тем фактом, что Иран имеет огромное влияние и значение для функционирующего проиранского движения «Хезболлах» на территории Ливана.
ТЕНДЕНЦИИ И ПРОГНОЗЫ РАЗВИТИЯ ТЕКУЩЕЙ СИТУАЦИИ
В целом, достижению понимания происходящих процессов и значимости иранской проблематики (как в контексте Ближнего Востока, так и России), могут способствовать следующие прогнозы и тенденции развития текущей ситуации.
1) Ряд мировых акторов в лице, прежде всего, США, Израиля и Франции официально лоббируют позицию принятия санкций для республики Иран на уровне Совбеза ООН. Достижению смягчения российской позиции способствовали как февральские инициативы иранского руководства, заявившего о самостоятельном дообогащении урана, так и общий контекст «перезагрузки» двусторонних отношений РФ-США. Можно предположить, что убедить принять санкции против Ирана Германию и Великобританию для США не составит труда, поскольку, будучи членами НАТО, данные страны вряд ли проявят самостоятельность и активность, противоречащую генеральной линии США; как показала практика, в подобных ситуациях даже ЕС в целом реактивен и отличается конформизмом. Таким образом, наибольшие усилия для принятия решения о введении санкционной резолюции США придётся приложить применительно к Китаю, имеющему весомые экономические интересы в Иране. Можно констатировать, что ход переговоров США-КНР в настоящий момент — «белое пятно» относительно иных переговорных процессов с участниками иранской дискуссии; все обсуждения между странами носят кулуарный характер, и китайская сторона весьма скупа на комментарии.
В феврале США предприняли попытку надавить на несговорчивый Китай путём расшатывания тайваньской проблемы. Вашингтон обозначил в качестве своих планов осуществить поставки вооружений не признаваемому КНР Тайваню на сумму 6,4 млрд. долларов, обвинив при этом КНР в наращивании своей военной мощи. Однако данное действие не принесло желаемого результата, поскольку Китай вместо предполагаемого замешательства выступил с резкими заявлениями в адрес США, обвинив их во вмешательстве во внутренние дела государства и пригрозив ввести санкции против американских компаний, поставляющих Тайваню вооружения. Наблюдатели расценили данный политический маневр США как «политическую игру вокруг Ирана», которая, однако, не привела к уступкам Китая.
Однако, учитывая тот факт, что представители России и Китая согласились участвовать в обсуждении проекта антииранских санкций, США попытаются принять резолюцию на уровне СБ ООН уже в июне. Можно предположить, что заседания ограничатся лишь дискуссиями и прениями сторон, поскольку нет единой точки зрения применительно к уровню и параметрам возможных ограничений, и достижение такого компромисса гипотетически может растянуться на месяцы. Форсированию этих сроков могли бы способствовать два ключевых обстоятельства.
Во-первых, непродуманные действия со стороны самого Ирана вплоть до проведения очередных испытаний своих ракет и дублирования уже озвучивающихся заявлений Ахмадинежада о возможности доведения обогащения урана до 80%.
Во-вторых, усиление негативной реакции в международном сообществе, прежде всего, в общественном мнении путём дезинформирования о «новых секретных докладах» разведки США, ранее неизвестных «открытиях» МАГАТЭ и «материализации» доказательств о связях иранцев с афганскими террористами. Впрочем, террористы могут оказаться в любой другой стране Ближнего и Среднего Востока, кроме, пожалуй, Турции, которая, мало того, что имеет возможность стать страной-депозитарием, ещё и ведёт переговоры с Пентагоном о гипотетическом размещении ПРО на своей территории.
2) В случае принятия санкций против Ирана (особенно — жёстких) пострадает не только Тегеран, но и все остальные государства, имеющие торговые отношения с ним. На этот факт обратил внимание российский постпред Виталий Чуркин, обозначив, что «на первом месте по торговому обороту с Тегераном стоит Китай, затем идет Германия, и лишь третьей — Россия» . Как показывает мировой опыт, проблемы в сфере экономики зачастую конвертируются и в другие сферы жизни человеческого сообщества, на уровне государств данные противоречия могут перейти и в политическую плоскость — даже если, на первый взгляд, данная каузальная связь неочевидна.
3) Вполне возможны провокации на территории как самого Ирана, так и территориально смежных с ним государств региона, которые, разумеется, будут позиционироваться в информационном пространстве как естественно возникшие явления, а не искусственно сгенерированный процесс. Данное предположение основывается на том, что в настоящее время у США вызывает определённое беспокойство относительная устойчивость внутриполитической ситуации в Иране и власть Ахмадинежада в частности. 25 марта в своём выступлении директор аналитического подразделения Национальной разведки США Мэтью Бэрроуз выразил озабоченность по поводу того, что наиболее консервативные силы в Иране стараются консолидировать свою власть и толкают страну во «все более авторитарном направлении» . Откуда г-н Бэрроуз сделал вывод, что «нужно заставить несговорчивых иранцев дороже платить за свою политику». Как показала новейшая история, США умеют лучше других фабриковать информповоды для осуществления своих геополитических намерений, так что, возможно, вскоре мы станем свидетелями новости о том, что Тегеран готовит ядерную атаку на Вашингтон при всяческой поддержке международного терроризма. Инвестором такого проекта и, по совместительству, спонсором КСИР можно выбрать, в зависимости от политической конъюнктуры и обстоятельств, даже боевиков Северного Кавказа, что отлично объяснит планы по созданию ещё одной базы ПРО, например, на территории Грузии. В настоящее время консолидация иранского общество беспокоит американцев ещё с той точки зрения, что действия президента Ирана также поддерживает мощная духовная власть в лице режима аятолл, а сплочённый социум всегда представляет гипотетическую сложность для страны, ведущей колониальную политику.
4) Для России одним из наиболее болезненных и тяжёлых вопросов, косвенно увязанных представителями Пентагона с иранской ситуацией, могут стать решения о размещении ПРО на территории Румынии и выразившей аналогичное желание Болгарии, а также размещение комплексов «Patriot» в зоне Персидского залива, о котором написано выше. Для России данное решение логично означает создание дальнейшего «санитарного кордона» НАТО и его приближение к российским границам. Также напомним о том, что в ходе своего февральского визита в Турцию в рамках заседания министров обороны стран НАТО Роберт Гейтс проводил переговоры со своим турецким коллегой Веджди Генюлем, посвящённым вопросу подключения Турции к американской системе ПРО в Европе. И хотя, по экспертным оценкам, Турция не торопится принять данное предложение, поскольку это приведёт к осложнению в отношениях с Ираном по вопросу курдского сепаратизма, всё же теоретическую вероятность получения согласия этой страны исключать нельзя, поскольку, несмотря на относительно независимую политику последних лет, страна всё же является американским сателлитом. Комментируя решение США о дальнейшем развёртывании ПРО в Европе, первый вице-президент Академии геополитических проблем Константин Сивков квалифицировал версию о защите от иранской угрозы как «дикую глупость». «Иран расположен от Румынии на расстоянии более полутора тысячи километров. И у Ирана нет таких ракет. Американцы назвали блефом заявления иранского президента о способности Тегерана обогащать уран до 20%. Это полностью нивелирует заявления американцев о возможности Ирана создать ядерное оружие, для которого нужен уран, обогащённый до 90%», — сказал военный эксперт, не исключив, что так американцы реагируют на появление новой Военной доктрины России, которая предусматривает нанесение превентивных ядерных ударов».
Деловая газета «Взгляд» в этом же материале приводит мнение старшего эксперта Центра политической конъюнктуры России Максима Минаева, который попенял российской стороне, что «четыре месяца (после объявления США о новой стратегии по ПРО) не были использованы. А тем временем переговоры между США и их союзниками велись».
5) Начало военной кампании против Ирана также является одним из возможных сценариев развития событий. Об этом свидетельствуют следующие факты.
Вышеупомянутое развертывание военной инфраструктуры стран НАТО в зоне Персидского залива, в частности — размещение ЗРК «Patriot» в Катаре, Бахрейне, Кувейте и ОАЭ. Вице-президент Академии геополитических наук Константин Сивков предположил, что: «С учетом необходимости нарастить материально-технические запасы в регионе, удар по ядерным объектам Ирана США могут нанести уже через 6-8 месяцев», то есть уже осенью этого года.
Вышеприведённые угрозы о нападении на Иран — как со стороны политического бомонда, так и военных Израиля и США. Американский центр стратегических и международных исследований в докладе «О подготовке Израилем удара по Ирану» назвал три главные цели израильских ударов: это научный центр и урановый завод в Исфахане, предприятие по обогащению урана в Натанзе, плутониевый реактор в Араке. Плюс подземные установки баллистических ракет в Бахтаруне, завод по их производству в Харамабаде, полигон в Куме и завод ракетного топлива в Манзарии. Всего около 80 израильских бомбардировщиков и истребителей «пролетят» вдоль побережья Ливана и Сирии, а потом на восток вдоль сирийско-турецкой и иракско-турецкой границ. Исследователи ближневосточной проблематики, впрочем, отмечают, что вряд ли Израиль решится на такой шаг без санкции США. Иное мнение высказал директор «ПИР-Центра» Владимир Орлов, полагая, что «американцы оказывают сдерживающее позитивное воздействие на Израиль, но реальную политику определяет не только Нетаньяху, но и радикальные круги», не исключив, таким образом, необдуманных действий со стороны Израиля в виде инициативного нанесения удара по Ирану . Эксперты также отмечают, что для осуществления атаки на Иран Израилю и США понадобятся «Боинги»-дозаправщики и сверхпроникающие бомбы, поскольку маршрут полета истребителей и бомбардировщиков может быть более двух тысяч километров, что также является неким техническим затруднением для осуществления атаки. Резюмируя оценку перспективности осуществления нанесения военных ударов по Ирану, приведём слова Георгия Мирского, профессора, главного научного сотрудника ИМЭМО РАН: «В Израиле прекрасно понимают, правительство знает, и Генштаб знает. В общем, это не решение проблем, если вы даже представите, что удалось бы одним ударом и уничтожить иранскую авиацию и систему противоракетной обороны, противовоздушной обороны, уничтожить все атомные объекты, но это отсрочка на несколько лет. Через несколько лет Иран опять возобновит свою ядерную программу». Также необходимо иметь в виду, что дополнительным контраргументом против начала военной кампании для США является тот факт, что другие члены НАТО не слишком обрадуются дополнительной финансовой нагрузке на бюджеты своих стран, учитывая ведущиеся кампании в Афганистане и Ираке. На данное обстоятельство обращал внимание ещё в феврале (правда, применительно лишь к американским военным) председатель Объединённого комитета начальника штабов ВС США адмирал Майкл Маллен. С другой стороны, угрозу такого развития событий всё же необходимо держать в фокусе внимания, поскольку, как известно, дня США ведение войны — зачастую универсальный ключ к выравниванию своей экономики, которая так нуждается в этом во времена кризиса.
6) Если допустить, что в течение ближайшего месяца Иран одномоментно откажется от своих амбиций по собственному обогащению урана и пойдёт навстречу всем западным требованиям, что МАГАТЭ документально зафиксирует прозрачность ядерной программы в Куме, что США вычеркнут ИРИ из списка потенциальных мировых угроз, даже в этом случае для России будут сохраняться определённые угрозы в контексте иранской проблематики. Прежде всего, это связано с тем, что американцы пытаются расшатать и без того несколько ослабевшие российско-иранские связи. За последние полгода это выразилось, в частности, в давлении на Россию применительно к откладыванию сроков поставок С-300 в Иран (Россия как член «шестёрки» не может поддерживать страну, выходящую за рамки нераспространения). Таким образом, российско-иранские отношения осложнялись: Иран негодовал по поводу срыва сроков и грозился начать разработки собственного аналога С-300, Россия откладывала выполнение своих обязательств по уже заключённому контракту, тем самым ставя под некоторый удар свою репутацию надёжной страны-поставщика вооружений, несмотря на исчерпывающие объясняющие комментарии наших представителей. Также США, и без того почётно и ненавязчиво назначающие Россию ответственной чуть ли не за денуклериаризацию Ирана, в случае провала мирных переговоров, вполне могут добиться у российского руководства последующей компенсации и втянуть Россию (и без того уже разрешившую транзит военных грузов через свою территорию) в ту же афганскую кампанию, дискредитируя нашу страну в глазах ближневосточных партнёров в целом.
ЗНАЧИМОСТЬ ИРАНА И БЛИЖНЕВОСТОЧНОГО РЕГИОНА ДЛЯ РОССИИ
Таким образом, для России в текущей ситуации необходимо осознавать стратегическую приоритетность ближневосточного региона и Ирана в частности, вне зависимости от дальнейших сценариев развития событий, будь то принятие антииранской резолюции, начало военной кампании Израиля либо претворения в жизнь соглашения со страной-депозитарием в лице Бразилии либо Турции.
Самуэль Хантингтон в своей работе «Столкновение цивилизаций» обозначил вектор развития геополитических процессов, который эмпирически всё больше подтверждается. В соответствии с его концепцией, неизбежно будет возрастать роль мусульманского мира. В настоящее время этому аспекту в международных отношениях уделяется второстепенное и весьма фрагментарное внимание, исследователи чаще концентрируются на изучении и анализе политики США, ЕС (Запада в целом); Китая, Индии (Азиатско-Тихоокеанского региона), России (и бывших союзных республик). Между тем, не является секретом, что тенденции развития так называемого юга всё увеличиваются как в силу своего стратегического положения по географическому признаку, так и в силу обладания весомой долей мировых запасов энергоносителей. Американцы понимают, что Иран станет лидером в Северо-Западной Азии, включающей Афганистан, Пакистан, Ближний и Средний Восток, Центральную Азию. Из чего следует, что за данный регион будет вестись борьба.
В зависимости от позиций ключевых мировых игроков (которая станет ещё более понятна в ближайшее время, когда Китай примет однозначную позицию по иранскому вопросу), эта борьба может обрести разные формы. В новейшей истории региона уже были военные интервенции под мифическими предлогами, экономическая выгода которых для конкретных акторов слишком прозрачна (Ирак, а теперь и Афганистан). Можно предположить, что в 21 веке, веке информационных войн, способы её ведения будут трансформироваться в медиа-плоскость и становиться всё более филигранными. Отточив практику организации «цветных» революций на постсоветском пространстве, США приобрели навыки ведения подобных кампаний, которые могут быть запущены как на территории того же Ирана, так и в Афганистане. Схема проста и понятна: создаётся оппозиционная власть, дискредитируется существующая: якобы перестановка мест слагаемых, но сумма меняется, как правило, в пользу проамериканских ставленников. Зоны влияния поступательно и даже не всегда заметно всё больше смещаются в сторону натоцентризма.
Ближний и Средний Восток в этом отношении представляют собой проблемный регион в силу того, что во многих государствах светская власть сращена с духовной, более того, роль религии в этих государствах настолько велика, что нужен целый комплекс среднесрочных мероприятий по выхолащиванию определённой консервативной составляющей из ментальности этих народов. Ближний Восток для Запада будет являться более сложным объектом для разрушения и «колонизации», чем то же постсоветское пространство во многом именно в силу того, что роль идеологии там выполняет религия, и эти основы сложны для трансформации. У людей в этих странах — серьёзная основа для консолидации, несмотря на огромные этнические различия и даже существующие конфликты.
Говоря о роли религии, следует отметить и тот факт, что Иран является чуть ли не самым дружественным государством исламского мира для России. Нас связывает не только экономическое, энергетическое, военное и научно-техническое сотрудничество, у нас накоплены огромные культурные и политические связи. Иранцы ценят деидеологизированный подход России в двусторонних отношениях наших стран, поскольку Москва не ставит свою политику в зависимость от сложных внутренних процессов в самом Иране, долгие годы были понятны правила игры, которые были выгодны обеим странам.
Значимость российско-иранских отношений также обусловлена геостратегическим фактором. В работах Альфреда Т. Мэнхена и Николаса Дж. Спайкмена была разработана, а затем поступательно претворена в жизнь так называемая стратегия «анаконды»: США отсекли от Хартленда прилегающие к нему моря и береговые территории «внутреннего полумесяца» . США минимизировали выходы России к Балтике и Чёрному морю, далеко отбросили от Индийского океана, загнали вглубь континента, запустив центробежные тенденции на Кавказе и в Центральной Азии. Таким образом, Иран является выходом для России к тёплым морям через так называемые «страны-проливы». Занимая стратегическое положение по отношению к Пакистану — важному звену в «кольце анаконды» и Афганистану, Иран может помочь России не утратить свои позиции в этом важном регионе и успешно их отстаивать в дальнейшем. Также Иран может противодействовать тем странам Ближнего Востока, которые находятся в зоне НАТО: Саудовской Аравии (источник ваххабизма), Турции (пантюркизм), Израилю; утратив двусторонние связи с Ираном в настоящее время, Россия очень быстро может оказаться в зоне «санитарного кордона» недружественных государств.
Ещё одним объективным фактором, сближающим интересы наших стран, является полиэтнический фактор. Иран, — будучи одним из самых гетерогенных государств по этому признаку, — уязвим для межэтнической напряжённости. На его северных границах (для России — на южных) существуют два очага напряжённости: кавказский и афгано-таджикский. И Россия, и Иран заинтересованы в предотвращении столкновений на этих территориях. С другой стороны, в этих же самых конфликтах геополитически заинтересованы страны Запада, поскольку «дуга нестабильности», мешающая укрупнению противников США и Европы, охватывает регионы от Северо-Западной Азии до Северной Африки. Запад разжигал и поддерживает в настоящее время конфликты, войны и столкновения на этих территориях — арабо-израильский, нагорно-карабахский, грузино-осетинский, между курдами и турками. Также к зоне непрекращающейся напряжённости относятся республики Северного Кавказа (в настоящее время — Ингушетия и Дагестан) и, разумеется, Афганистан. В этой связи всплывает и значимость Ирана для России, в том числе в контексте переговорных процессов, поскольку очевидно, что после косовского прецедента очередной виток обострения применительно к НКР — вопрос времени; и Иран мог бы быть незаменим при выстраивании переговорного процесса, имея дружественные отношения с Арменией, но при этом совпадая с Азербайджаном по религиозному основанию (в обеих странах исповедуют ислам шиитского толка). Эффективность своих посреднических функций Иран демонстрировал и при гражданской войне в Таджикистане, добиваясь баланса конфликтующих сторон.
Таким образом, стратегическая значимость дружественных российско-иранских отношений очевидна. Нам нельзя допустить того, чтобы данный регион был принесён в жертву российско-американским отношениям, которые, де-факто, всё равно остаются весьма неоднозначными, и США на уровне действий по-прежнему продолжают свою генеральную линию, расширяя НАТО на восток и приближаясь к российским рубежам.
Примечательно, что, согласно официальной версии российского постпреда в НАТО Дмитрия Рогозина, озвученной ещё в феврале 2010 года, Россия смогла бы рассмотреть предложение о вхождении в Североатлантический альянс, если он будет реформирован «с учётом вызовов сегодняшнего дня» (речь, видимо, идёт об обеспечения коллективной безопасности). В это же время генсек НАТО Андерс фог Расмуссен также высказывался за то, чтобы ПРО стала международным проектом, предполагающим участие России.
Резюмируя, можно констатировать, что дальнейший градус отношений России-Ирана во многом зависит не только от сотрудничества Ирана с МАГАТЭ, но и от политической воли нашего руководства, расстановки приоритетов и, следовательно, тех решений, которые будут приняты, возможно, уже в июне. Также необходимо учитывать тот факт, что при выборе блоковой кооперации, для России будет более целесообразно занимать совместную с Китаем позицию, нивелирующую возможность принятия антииранских санкций. Это обусловлено тем, что обе страны заинтересованы не только в развитии существующих экономических и энергетических отношений с динамично развивающимся Ираном, но и в сдерживании атлантизма в ближневосточном регионе и государствах Центральной Азии (одним из ключевых рынков сбыта). При благоприятном развитии ситуации и «политическом возвращении» России на Ближний Восток следует озаботиться разработкой конкретного плана дальнейших действий в данном регионе и перейти от уровня ситуативного реагирования на стратегическую основу, учитывающую интересы двух стран.
Ссылки на используемые источники содержатся в прикрепленных материалах
Скачать в формате PDF
