|
Фактическое значение планов ЕвроПРО для России |
|
Снежанова Л.Н., аналитик НИРСИ
«Новый мировой порядок будет строиться против России,
за счёт России и на обломках России».
Збигнев Бжезинский
В настоящее время в политических кругах мирового сообщества ведётся активнейшая риторика вокруг вопроса европейской безопасности. Но прежде, чем приступить к детальному анализу предложенной темы, уточним, что дефиниции «коллективная безопасность», «евроПРО », «новая архитектура европейской безопасности» принадлежат к одному понятийному ряду и, по сути, являются синонимами; в представленной записке также будет употребляться термин «ДЕБ» — договор о европейской безопасности.
* * *
Впервые с предложением разработать договор, регламентирующий новую архитектуру европейской безопасности, Д. Медведев выступил в июне 2008 г., в ходе своего визита в Германию. Тогда подчёркивалась особая важность того, «чтобы все государства участвовали в данной работе исходя непосредственно из своих национальных интересов, оставив в стороне «блоковые» подходы и идеологические соображения» . То есть фактически табуировалась монополия на обеспечение военно-политической безопасности каким-либо государством или международной организацией (кроме, разумеется, ООН). Тогда страны ЕС выразили готовность обсуждать новый проект, предложенный Россией, на уровне ОДКБ (Организации Договора о коллективной безопасности), руководство же НАТО выступило против, заявив, что существующих международных договорённостей более чем достаточно . Тем не менее, российский вариант ДЕБ был разработан и опубликован на официальном сайте РФ 29 ноября 2009 г., а затем передан главам НАТО, ЕС, ОДКБ, СНГ и ОБСЕ. Тогда же, в конце 2009 г., глава ОДКБ Н. Бордюжа выступил с заявлением о том, что нежелание Запада сотрудничать имеет политическую подоплёку, отметив: «О сотрудничестве НАТО — ОДКБ говорится много, но, к сожалению, кроме слов со стороны некоторых представителей НАТО или политических деятелей государств, входящих в альянс, каких-то реальных подвижек на сегодняшний день мы не ощущаем».
Тема ДЕБ вновь получила развитие в ноябре 2010 г., — в ходе саммита НАТО. Решения, принятые на данном мероприятии, позиционировались как сенсационные и прорывные в отношениях с РФ. Во-первых, в новой стратегической концепции альянса впервые за 60 лет существования организации документально было зафиксировано, что «НАТО не представляет угрозы для России» . Правда, там же содержалось прямым текстом и указание на то, что двери альянса «остаются надёжно открыты» для новых членов, а Россия, как известно, выступает против расширения блока. Во-вторых, по итогам заседания СРН (Совета Россия-НАТО) было принято совместное заявление, согласно которому «безопасность всех государств в евроатлантическом сообществе неделима, а безопасность НАТО и России взаимосвязана».
Примечательно, что коллективное обсуждение темы евроПРО уже преподносилось не как инициатива российской стороны, а как приглашение альянса к совместному сотрудничеству по противоракетной обороне. Более того, в течение 2010 г. генсек НАТО А. Фог Расмуссен неоднократно выступал с призывом создать противоракетный «щит» от Ванкувера до Владивостока, связав систему ПРО США с натовской системой ПРО ТВД и национальными противоракетными системами — с подключением России . Правда, генсек тогда оговорился, что евроПРО будет лишь дополнением к натовской концепции ядерного сдерживания . Стоимость такого проекта он оценил в общей сложности в «один миллиард» евро.
Россию на лиссабонском саммите НАТО представлял президент РФ с предложением о создании так называемой секторальной системы ПРО, в рамках которой Россия должна защищать НАТО с востока, а альянс — прикрывать российскую территорию с запада . Д. Медведев: «Мы, прямо скажу, ещё должны разобраться окончательно в том, что это будет. Скажу больше, сами европейские страны должны разобраться, где их место, как будет выглядеть в конечном счёте идея европейской противоракетной обороны, особенно после того, как она будет завершена, условно говоря, к 2020 году».
О предполагаемом содержании будущего ДЕБ известно крайне мало. В ноябре 2010 г. постпред РФ при НАТО Д. Рогозин заявил: «Мы исходим из того, что каждая сторона будет иметь собственную ПРО, но они будут кооперабельны между собой, то есть, каждый будет отвечать за свой сектор безопасности» . Министр обороны РФ А. Сердюков также озвучил версию о готовности России создать свой сектор ответственности в общей системе евроПРО. Генсек НАТО А. Фог Расмуссен предложил вернуться к практике проведения совместных учений России и НАТО по ПРО ТВД, которые практиковались до начала 2008г. Помощник президента РФ С. Приходько подтвердил, что речь идет не о глобальной системе, а о ПРО ТВД, заявив, что «это совсем простой процесс, и мы готовы встроиться даже не в долгосрочной, а в среднесрочной перспективе» . Договорённость о возобновлении сотрудничества СРН по ПРО ТВД была зафиксирована и в совместном заявлении Россия-НАТО . При этом генсек альянса также уточнил, что «позже такое сотрудничество могло бы быть расширено до создания масштабной территориальной ПРО», но полное слияние противоракетных систем НАТО и России в будущем вряд ли возможно . Со своим западным коллегой согласился и глава МИД РФ С. Лавров: «Я не думаю, что кто-то всерьез в НАТО полагает возможным иметь общий с нами ключ к такой системе, если и когда она действительно станет реальностью. Не думаю, что кто-то полагает, что мы свой ключ отдадим или американцы свой отдадут» . При этом Д. Медведев всё же заметил, что «система противоракетной обороны только тогда представляет ценность, когда она является универсальной, а не является одним из элементов, помогающим тем или иным странам, или распространяющейся только на отдельные театры военных действий» . А в начале 2011 г. Д. Рогозин уточнил, что «сотрудничество в виде системы обмена информацией будет сдерживанием российского ядерного потенциала, так как настоящая евроПРО предполагает совместное принятие решений» . Таким образом, фактически достигнутые договорённости продолжать сотрудничество над данным проектом являются декларацией намерений сторон, а их суть остаётся предельно размытой. Предметные переговоры предполагается провести в июне 2011 г., в ходе неформального заседания министров обороны РФ-НАТО. Процесс согласования, по словам Д. Рогозина, должен быть синхронизирован, а сценарий, при котором министры обороны стран НАТО согласуют все вопросы на встрече в марте, а затем представят свои предложения России, недопустим.
Примечательно и то, что стороны, всё же решившись на формат совместного сотрудничества, не озвучили противника, от которого они собираются защищаться, ведь НАТО — это крупнейший военно-политический блок. Россия на вышеупомянутом лиссабонском саммите официально вычеркнута из списка угроз для альянса. Турция, будучи членом НАТО, настояла на том, чтобы в итоговом документе по ПРО отсутствовало указание на Иран, с которым республика имеет тесные экономические отношения; более того, Анкара выступила против размещения элементов ПРО на своей территории . Как это часто бывает в щекотливых ситуациях, выкручиваться пришлось российскому МИДу: «Возможное сотрудничество по противоракетной обороне в различных аспектах, равно как и любые другие формы сотрудничества между Россией и НАТО, не направлены против какой-либо третьей страны и нацелены на подготовку к отражению возможных угроз, которые могут появиться трансгранично, потому что угрозы именно трансграничны».
Необходимо отметить и то, что Д. Медведев в послании ФС РФ, выражая «осторожный оптимизм» по поводу предстоящей совместной работы с НАТО по ДЕБ, дал понять, что политическое решение со стороны России о будущем сотрудничестве уже принято, несмотря на отсутствие даже рамочного понимания проекта евроПРО. Так, президент РФ заявил: «В ближайшее десятилетие нас ждет следующая альтернатива: или мы достигнем согласия по противоракетной обороне и создадим полноценный совместный механизм сотрудничества, или же, если нам не удастся выйти на конструктивную договоренность, начнется новый виток гонки вооружений» . Эти слова тут же поддержали министр обороны РФ и постпред РФ при НАТО. А. Сердюков пообещал, что в случае неудачи на переговорах по созданию евроПРО Россия будет принимать контрмеры по ее преодолению . А Д. Рогозин констатировал: «ПРО в Европе может быть лишь с участием России, либо же направлено против нее. Третьего варианта не существует» . Далее Д. Медведев увязывал добрососедские отношения Россия-НАТО с темпом экономического развития «наших стран»: «Мы не должны отвлекаться на создание избыточных оборонительных программ. Мы должны думать о будущем, мы должны думать о тех, кто сегодня строит новую жизнь (…) Мы, наконец, должны думать о помощи наиболее слаборазвитым странам мира. Мы должны думать о помощи Африке».
Эти заявления могли быть вполне логичными, если бы не официальное окончание «холодной войны», задокументированное в том же Лиссабоне, и ратификация российским парламентом СНВ-3 (Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений). То есть существующие реалии таковы, что, с одной стороны, отношения России и НАТО налажены вроде бы настолько, что мы готовы доверить собственную безопасность исторически конфронтационному блоку, с другой — Россия признаёт, что Североатлантический альянс может представлять для неё опасность. Невольно возникает вопрос: насколько дальновидно поступает политический истеблишмент РФ, предпочитая руководствоваться лишь риторикой основного геополитического оппонента? Ведь НАТО в письменном виде заявляет о планах расширения и в своей новой стратегической концепции, и в преамбуле к СНВ-3, а Россия, зная об этом, идёт на добровольное сокращение ядерных арсеналов уже сейчас. Не было ли более логичным синхронизировать собственные действия с таким же уровнем действий, а не заявлений другой стороны? Ведь, несмотря на якобы дружественные заверения США, действительность такова, что и в XXI веке доминирует принцип политического реализма, когда решающее влияние на исход событий оказывает фактор силы.
Решение о временном приостановлении развёртывания ТПР ПРО было принято США во многом исходя из экономической целесообразности, вынужденной оптимизации расходов во время кризиса. Д. Медведев расценил этот шаг как отказ США от своих намерений и отменил якобы планируемое размещение ракет класса «Искандер» в Калининградской области» . Меньше чем через год сначала Румыния в лице президента Т. Бэсеску озвучила планы о размещении на территории страны ПРО США , а затем и Польша заявила о наличии соглашения, предполагающего появление ракет SM-3 к 2018 г . В феврале 2010 г. аналогичную готовность выразила Болгария: премьер-министр Б. Борисов вспомнил о членстве своей страны в НАТО и решил «работать для достижения коллективной безопасности».
В мае 2010 г. на территории Польши появились батареи американской ПВО , вооружённые комплексами Patriot. А 20 ноября 2010 г., на фоне эйфории по случаю прекращения вражды между Россией и блоком НАТО, — в мировых СМИ скромно прошла информация о том, что Польша предоставит свои авиабазы для истребителей F-16 и военно-транспортных самолетов Hercules ВВС США . Министр обороны Польши Б. Клих отметил, что появление сил ВВС США на территории его страны даст ей дополнительные гарантии безопасности. Невольно напрашивается вопрос: чего опасается Польша? Ирана? Трансграничных угроз? Или всё более прозаично, и речь по-прежнему идёт лишь о предлоге для дальнейшей милитаризации рубежей РФ?
Канадская Global Research писала: «НАТО является инструментом стратегии США. Его единственная действующая стратегическая концепция — это та, которую осуществляют США (…) Что бы ни говорилось, ПРО будет служить облегчению возможной агрессии в отношении России. Окружение России продолжается в Черном море, в Балтийском и в Северном полярном круге».
Тем не менее, российская сторона, по не слишком понятным причинам, предпочитает закрывать глаза не просто на какие-нибудь материалы WikiLeaks , а на официальные факты, никак не стыкующиеся с общим духом «перезагрузки» и лиссабонскими договорённостями. Россия соглашается на сотрудничество с НАТО, а о вопросах собственной безопасности предпочитает думать не заблаговременно, а в случае возникновения угроз . В уголовном праве существует понятие преступной халатности, но как квалифицировать действия политического руководства, несущего ответственность за население целой страны, возможно, государств сопредельных регионов, и так просто соглашающегося на такой уровень рисков?
На саммите НАТО Д. Медведев настаивал на том, что участие России в евроПРО «должно быть абсолютно равноправным, только партнерским: никакого другого участия, что называется, для мебели, для вида, быть не может» . Д. Рогозин заявлял, что «нацеленность на сотрудничество вовсе не означает, что мы готовы будем согласиться с тем, чтобы под предлогом отражения ракетных вызовов на севере и северо-западе наших границ возникла военная инфраструктура ПРО стратегического масштаба, которая может поставить в перспективе под сомнение возможности российского стратегического ядерного потенциала и нарушить тот стратегический баланс, который существует уже долгие годы между США и Россией» . Правда, что именно Россия намерена предпринять в ситуации несоблюдения данных требований, политики не уточнили.
Российский дипломатический корпус и военные эксперты пытаются внести хоть какую-то конкретику и ясность по поводу условий участия РФ в ДЕБ. Так, глава МИД РФ подчеркнул важность равноправного сотрудничества на всех этапах: «У нас должны быть гарантии того, что при любых обстоятельствах не будет нарушена стратегическая стабильность» . Обратил внимание С. Лавров и на то, что «в основополагающем акте России и НАТО 1997 г. альянс взял на себя обязательство о неразмещении на территории новых членов «существенных боевых сил». Данный термин до сих пор не конкретизирован. В декабре 2009 г. мы предложили членам СРН нашу расшифровку. Ждем предметной реакции». Укреплению доверия в отношениях РФ-НАТО, по словам министра, способствовала бы и «последовательная работа над решением тех проблем, которые завели в тупик режим контроля над обычными вооруженными силами в Европе» . Как известно, Россия вышла из ДОВСЕ (Договора об обычных вооружённых силах в Европе) в 2007 г. из-за нарушения странами НАТО взятых на себя обязательств. Тогда речь шла о расширении альянса, планируемом появлении военных баз США на территории Болгарии и Румынии, нератификации стамбульского Соглашения об адаптации от 1999 г., а также «отказе Латвии, Литвы и Эстонии, вступивших в НАТО, от участия в ДОВСЕ и, в результате, появлении на северо-западной границе РФ территории, «свободной» от ограничений на размещение обычных вооружений, в том числе и вооружений других стран». Член Общественного совета при МО РФ, главный редактор журнала «Национальная оборона» И. Коротченко дал похожую оценку сотрудничеству РФ-НАТО, пояснив, что участие России в ДЕБ должно предусматривать полномасштабное сотрудничество с альянсом не только по вопросам совместной оценки ракетных угроз, но и в определении базовых принципов построения этой системы, ее конфигурации, а также идеологии . Эксперт отметил, что российский сектор ответственности в общей евроПРО мог бы включать в себя страны Восточной Европы и Балтии, а также европейскую часть РФ: «Это стало бы лучшим практическим подтверждением того, что Североатлантический альянс больше не считает Россию угрозой для себя» . Также снятию российских озабоченностей способствовало бы соблюдение следующего ряда параметров: заблаговременное предоставление исчерпывающей информации о будущей конфигурации евроПРО; планируемом размещении входящих в нее огневых, разведывательных и информационных средств, местах их дислокации; включение в состав дежурной смены на командном пункте евроПРО российских военных специалистов.
Время покажет, выдвинет ли руководство нашей страны эти условия и станет ли настаивать на их выполнении. Или так же, как в случае СНВ-3, Россия в форсированные сроки ратифицирует предложенный американской стороной документ, сопроводив его оговорками и заявлениями, призванными успокоить российскую общественность. Впрочем, Б. Обама ещё до одобрения документа Сенатом не скрывал истинных намерений США: «Договор необходим, чтобы возобновить инспекции российских ядерных объектов, снизить численность вооружений и пусковых установок и начать сотрудничество с РФ в новом формате. Это поможет нам усилить давление на Иран и продолжать миссию в Афганистане... Договор по СНВ усилит позиции наших союзников в НАТО и повысит уровень европейской безопасности» . Следует ли из данного выступления, что у участников переговоров по ДЕБ в принципе существует единое понимание хотя бы о географии этого проекта? На чём основан оптимизм и доверие России? Имеет ли министр обороны России право рассуждать исключительно в иррациональных категориях: «надеемся», «хотим верить»? Почему мы, так много заявляя о необходимости практических транспарентных действий, не добиваемся их выполнения? Почему не принимаем превентивных мер защиты, а реагируем постфактум, когда так часто уже пройдена точка невозврата?
На ноябрьском саммите представители НАТО не исключали, что к евроПРО присоединится и Украина; тогда первый замсекретаря Совета национальной безопасности и обороны страны С. Гавриш заявил о готовности принять участие в ДЕБ вместе с Россией. Обосновал он это весьма примечательным образом: Украина может предложить для создаваемого проекта две РЛС — в Севастополе и Закарпатской области, от эксплуатации которых в 2008 г. отказалась РФ и которые можно модернизировать, но только «основная ресурсная база, связанная с технологией жизнедеятельности этих станций, находится в России» . Этот сюжет является неплохой иллюстрацией того, зачем вообще Россия понадобилась НАТО. Во-первых, мы можем оказать экономическую помощь в восстановлении инфраструктуры, гипотетически способной превратиться в недружественную военную базу. Во-вторых, выступая в коалиции с альянсом, мы лишаемся морального права протестовать против пополнения его рядов новыми членами, той же Грузией, Украиной , Азербайджаном, Арменией, ведь речь идёт об обеспечении коллективной безопасности. Не выйдет ли так, что, взяв на себя определённые юридические обязательства по ДЕБ, мы добровольно отдадим или уничтожим военные и политические рычаги, обеспечивающие национальную безопасность России, откажемся от зоны её стратегических интересов, окончательно потеряем постсоветское пространство?
Впрочем, некоторые эксперты абсолютно искренне полагают, что какие-то издержки абсолютно оправданы, поскольку истинная цель кооперирования России с НАТО — это противостояние набирающему мощь Китаю. Доцент МГИМО К. Коктыш назвал альянс России и НАТО «союзом двух слабостей», пока не военным, а экономическим союзом, указав на то, что через 6-8 лет Китай исчерпает ёмкость внутреннего рынка . Эта версия, безусловно, имеет под собой основания, но точно так же не следует забывать и о том, что, например, в 2009 г. США предлагали тому же Китаю создать совместную G2 — политический альянс между Пекином и Вашингтоном. И не так уж сложно предположить, против кого было бы интересно дружить этим двум державам. Только премьер Госсовета КНР В. Цзябао заявил, что «Китай проводит независимую внешнюю политику и не будет вступать в альянсы с другими странами или блоками стран» . А Россия, похоже, оставив свои суверенные права лишь на бумаге, перестала мыслить категориями самостоятельности. Возможно, ещё и поэтому нельзя исключать не только уступок США по пока ещё мифическому проекту ДЕБ, но и последующего вступления России в НАТО. Как многозначительно заметил Д. Медведев: «Вы знаете, конечно, будущее — вещь неопределённая. В настоящий момент я, например, не вижу ситуации, когда Россия могла бы присоединиться к Североатлантическому альянсу. Но всё меняется, меняется и Североатлантический альянс».
* * *
Первоочередной стратегической задачей в условиях уже, судя по всему, принятой и поступательно проводимой в жизнь парадигмы сближения России с Западом, является необходимость продумывания минимизации рисков и максимизации выгод с точки зрения теории рационального выбора. В текущей ситуации неопределённости, когда Россия заняла реактивную позицию и фактически ждёт реакции НАТО (а точнее — США) на свои предложения о ДЕБ, было бы неплохо вспомнить, что именно наша страна инициировала обсуждение темы коллективной европейской безопасности. Учитывая заинтересованность в данном проекте ряда отдельно взятых стран-членов НАТО, ничто не мешает попытаться возобновить обсуждение в более узком составе, либо смещать его на другие политические площадки — тех же европейских саммитов. Прорабатывать этот вопрос и в ходе двусторонних встреч, коих в 2011 г. предстоит великое множество, — даже в тех случаях, когда официальная их повестка иная: например, вступление России в ВТО. Не стесняться увязывать вариант НАТОвского ДЕБа, предполагающего милитаризацию на том же постсоветском пространстве, с неоправданностью затрат европейских бюджетов. Учитывая то, что страны Европы объективно не заинтересованы вкладываться в военные кампании НАТО под эгидой США (особенно в период кризиса), мы могли бы разработать и предложить форматы такого сотрудничества, которое исключало бы раздувание военных смет, продумать контуры юридически обязывающего международное соглашения на принципах того самого декларируемого равноправия.
Как верно заметил один из российских аналитических порталов, «мечта генсека НАТО создать систему ПРО «от Ванкувера до Владивостока» есть не что иное, как атлантистский ответ на евразийскую цель — «объединение Европы от Дублина до Владивостока». Это проект Шарля де Голля — чтобы Европа простиралась от Атлантики до Тихого океана» . Мы должны убедить страны континентальной Европы в том, что реальное сотрудничество с Россией является для них более выгодным, чем исполнение роли послушных марионеток США, об истинности намерений которых когда-то исчерпывающе высказался бывший генсек североатлантического альянса Й.Лунс: «НАТО необходимо для того, чтобы держать Америку в Европе, Россию вне Европы, а Германию под Европой».
Ссылки на используемые источники содержатся в прикрепленных материалах
Скачать в формате PDF
